|
Одуванчиков дым
Я знаю, что к стулу еще не прирос,
И жизнью не загнан в занюханный угол,
И бросить дела для меня не вопрос,
Вот только немножко со временем туго.
Я буду сдувать с одуванчиков дым,
И ворот штормовки пропитывать потом,
И собственным телом, до боли родным,
Кормить комаров по таежным болотам,
Ходить за грибами с разинутым ртом,
Ходить на медведя с двумями стволами,
И все это будет, но только потом,
Когда я чуть-чуть расквитаюсь с делами.
...Я буду под дождиком песни орать,
И жечь костерок, чтобы дым коромыслом,
И водку бессмысленно больше не жрать,
А жрать ее только с особенным смыслом,
Вдыхать через нос, выдыхать через рот,
С природой роднясь генетическим кодом,
Из всех предлагаемых прав и свобод
Себе выбирая лесную свободу,
И чувствовать там, от тебя вдалеке,
Огромную разницу между полами,
И пыл остужать в безымянной реке,
Вот только сперва б расквитаться с делами.
...Как жаль, что моя голубая мечта
Железной трубой начала накрываться,
И привкус не тот, и осанка не та,
И все тяжелее от дел оторваться.
Но точно я знаю, что время придет,
Когда перестану толочь в ступе воду,
Когда я почувствую "полный вперед",
Когда, наконец, обрету я свободу,
Чтоб нервно уже никуда не бежать,
И больше не жить в этом жутком бедламе,
А в тапочках белых спокойно лежать,
Сполна расквитавшись со всеми делами.
А.Ивашенко, Г.Васильев
* * *
Да не спорю я, бабоньки,
милые,
Безусловно, мужик измельчал.
Он не блещет былинною силою,
Позабыл о начале начал.
Он почти потерял уважение
К целомудрию и чистоте,
Он слабеет в постельных сражениях…
Но и вы, извините, не те!..
Раньше помню: покорная, хрупкая,
Мужа ждет – ни жива, ни мертва.
Ну, а нынче – циничная, крупная,
Знает все – и закон, и права,
Много курит и пьет не поморщится,
С наковальнею накоротке!
Та – забойщица, эта – бетонщица!
Что ж вы плачетесь о мужике?!
Ну скажите мне, милые бабоньки,
Ну каким ему надобно быть,
Чтоб с ним рядом казались вы слабыми?!.
Он же просто мужик, а не бык!..
Ю. Лоза
* * *
Я долго убивал твою любовь.
Оставим рифмы фирменным эстетам – не “кровь”,
не “вновь” и даже не “свекровь”. Не ядом, не
кинжалом, не кастетом. Нет, я повел себя как
дилетант, хотя и знал, что смысла нет ни малости
вязать петлю как карнавальный бант, что лучше
сразу придушить из жалости. Какой резон ребенка
закалять, когда он изначально болен смертью?
Гуманней было сразу расстрелять, но я тянул, я
вдохновенно медлил и как-то по частям спускал
курок, в позорном малодушии надеясь, что скучный
гражданин по кличке Рок еще подбросит свежую
идею. Но старый скряга под шумок заснул; любовь
меж тем
росла, как человечек, опустошая верности казну, и
казнь сложилась из сплошных осечек. Звенел курок
и уходила цель, и было неудобно догадаться, что я
веду с самим собой дуэль, что мой противник не
желает драться. Я волновался, Выстрел ждал лет
пять, закрыв глаза и шевеля губами... Чему
смеешься?.. Рифмы нет опять. И очередь большая за
гробами... |
* * *
Давай, моя милая, будем
прощаться.
Собаке - хозяин, бродяге - дорога.
Иными кругами я буду вращаться
Планетой, придумавшей доброго Бога.
И, душу свою раздавая горстями,
С трудом узнавая чужие созвездья,
Пройду я дорогой, размытой дождями,
До тихого часа. До часа возмездья.
За то, что я так неумело прощался,
И, зла от добра отличить не умея,
Я снова вращался и вновь превращался
В себя же. Но только немного старее.
А завтра мне в ноги уткнутся салазки,
И я, отвернувшись от чьей-то афиши,
Пойму, что придумал хорошую сказку.
И правильно, что оказался в ней лишним.
Ш. Хусаинов
* * *
Поставлю чайник на плиту,
На лепестки цветка из газа,
И десять писем напишу,
Те, что никак не соберусь.
Попью чайку и удавлюсь...
И буду Господом наказан
Тем, что с последней спичкой вновь
Перед плитою окажусь.
Ш. Хусаинов
* * *
Прожил жизнь. Впрочем, вру -
разбросал я ее, а не прожил.
Был причиной скандалов, разводов, абортов и драк,
А цветы и концерты сменялись похмельною дрожью,
И лопатки насквозь прожигал немигающий зрак.
Прожил жизнь. Шел ва-банк, твердо веря в
свое невезенье,
А в вагонах дожди размывали окон витражи...
Я летел в жуткий мрак слепоты за секундой
прозренья
И в погоне за жизнью ее незаметно прожил.
Ш. Хусаинов
* * *
Прости. Прощай. Забудь мое
лицо и имя.
Забудь мой громкий смех и пальцев нервный хруст.
Забудь мои стихи, звеневшие как ливень,
И мой холодный дом, что, как и прежде, пуст,
Горчащий на губах настой орехов
грецких,
И в жаркой немоте скольженье губ и плеч...
Забудь, забудь, забудь о клятвах наших детских -
Позволь их мне беречь, позволь их мне беречь.
Зажги моим письмом огонь в своем
камине
И каждый штрих меня забудь, забудь, забудь...
Но, позабыв навек мое лицо и имя,
Ты все же где-нибудь на этом свете будь.
Ш. Хусаинов
* * *
Август в звездные метели
гонит нас из дома.
Самолет мой - крест нательный у аэродрома.
Не к полетной красоте ли вскинут взгляд любого?
Самолет мой - крест нательный неба голубого.
Злится ветер - князь удельный в гати
бездорожной.
Самолет мой - крест нательный на любви безбожной.
Свет неяркий, акварельный, под стрелой крылатой.
Самолет мой - крест нательный на любви проклятой.
Я сойти давно хочу, да мал пейзаж
окрестный.
Распят я и нету чуда, что летает крест мой.
Даль уходит беспредельно в горизонт неявный.
Самолет мой - крест нательный на тебе, и я в нем.
А. Дольский
Кроме того, я, временами, тоже баловался рифмоплетством
|
